«Каждый дом стоит в центре мира»
(размышления о «Джен Эйр» Шарлотты Бронте)
* * *
Бесспорно, что Англия дала миру великую литературу. Простое перечисление имён – Диккенс, Дефо, Байрон и т. д. – доказывает это. Однако в любой европейской стране, соседствующей с Великобританией, найдутся писатели не менее гениальные… Писатели. А женщины? И вот тут-то Англии, пожалуй (я имею в виду девятнадцатый и предшествующие ему века, потом-то все страны найдут, чем похвастаться), нет равных, потому что там появились романы двух женщин – современниц и литературных соперниц – Джейн Остен и Шарлотты Бронте. Впрочем, писательниц Бронте было три. Их биография сама по себе удивительней любого романа, хотя внешне совершенно проста. Но разве не чудо, что в семье йоркширского священника выросли девочки, изменившие английскую литературу? Эпоха, в которой они жили, впоследствии названа викторианской. Стали привычны словосочетания «викторианская мораль», «викторианские ценности». Мне трудно представить себе жизнь, подобную той, которую ведут герои викторианской литературы – так всё регламентировано, такие чёткие (и жёсткие!) правила. Детей, например, не должно быть слышно, они, как маленькие взрослые, тоже подчиняются условностям. Мужчины зарабатывают на жизнь, если есть такая необходимость, женщины… Женщины крутятся по хозяйству и растят детей. Но одна из этих женщин «обрела голос и рассказала обо всех» (Г. К. Честертон). Это и была Шарлотта Бронте.
Её роман «Джен Эйр» и начинается с описания такого вот совершенно неправильного, немыслимого ребёнка. Девочка – сирота, некрасивая, худая, угловатая. Ну что ж, это бывает. В такой ситуации ей остаётся следовать неписаным правилам – быть кроткой, покорной, услужливой, благодарной. Но Джен не такова. Ей хватает мужества и силы оставаться собой – «инородным» существом, обладающим живым воображением, страстным, умным, талантливым – и совершенно не склонным к притворству. Джен не любит её опекунша, тётя Рид – и Джен отвечает ей тем же. Стоило бы, пожалуй, немного притвориться, чтобы облегчить себе жизнь: «будь она милой девочкой, её можно было бы и пожалеть за то, что у ней никого нет на белом свете. Но кто станет жалеть этакую противную маленькую жабу!» Но Джен и голову не приходит такая возможность. Это не значит, что сердце Джен закрыто для любви. Напротив, она готова любить – но ей некого. В доме миссис Рид только облезлая старая кукла – объект её заботы и нежности.
Ситуация немного меняется, когда Джен отдают в Ловуд – школу для девочек. Школа, конечно, для бедных, и скудость еды, холод и убожество поражают даже неприхотливую Джен. Но там она встречает двух людей, ставших ей дорогими – девочку Элен Бернс и воспитательницу мисс Темпл. И там же Джен понимает, что она талантлива – её рисунки будто бы открывают дверь в другой, неведомый мир.
Ловуд стал для Джен настоящей школой – он показал ей, что можно оставаться собой и заслужить при этом любовь ближних. К тому же Джен полюбила учиться и стала совершенствовать и развивать свой характер, свои способности, навыки. Это помогло ей стать одной из лучших учениц и впоследствии получить место учительницы в Ловуде.
Собственно, бытовая, реалистическая часть романа на этом и заканчивается. Дальше начинается история, «немыслимая даже для сборника сказок» (Честертон). Джен подыскивает себе место гувернантки у мистера Рочестера. Все странности его характера, обстоятельств его жизни, даже обстановки дома, трудно перечислить. Как сказал Честертон, герои «Джен Эйр» делают не то, что можно и даже не то, что хотят. Поступки Рочестера так странны, что знаменитая пародия Брет-Гарта почти не утрирует их: «Тогда, как обычно, он швырнул мне в голову ботинки и вышел». И конечно же, Джен и Рочестер не могли не полюбить друг друга… Джен лишена и богатства, и естественной прелести красоты. Но тем ярче видна суть, которую мистер Рочестер, переодетый старухой-цыганкой, открывает Джен: «тайное сокровище».
Сцена, где Рочестер переодет старой цыганкой, по словам критиков того времени, уместнее в кукольном театре, чем в литературе. Но несмотря на нелепую странность, «Джен Эйр» правдивее многих других книг. Она точна не в описании манер (ведь манеры фальшивы), не в изложении фактов (факты могут лгать). Она описывает с предельной точностью единственную реальную вещь – чувства. «Любимый герой Бронте – сам по себе чудище. Всё в нём не так, кроме сути. Нос у него на лбу, глаза на щеках, руки растут из шеи, но сердце – на месте». Так писал Честертон, любящий и понимающий книги сестёр Бронте.
Джен находит себя в любви. Роман заканчивается счастливо. Глядя на обычную семью – жена, муж, сын – трудно представить себе, какие удивительные приключения они пережили, какие опасности их подстерегали. Наверное, в этом и кроется тайна Шарлотты Бронте – нет обычных людей. Каждый человек особенный, даже если он невзрачен, небогат. Или, как сказал Честертон, «каждый дом стоит в центре мира. А среди миллионов жилищ каждое хоть раз, хоть для кого-то стало святыней и желанным концом странствий».
При подготовке работы использована литература:
Бронте Шарлотта Джен Эйр. – М.: Худож. Лит., 1989.
Честертон Гилберт Кийт, Собр. соч. в 5 томах. Том 5. – М.: СП «Бук Чембэр Интернэшнл»., 1995.
